Письмо N 21


Спешу сообщить вам, что у нас, как обычно все в полном порядке. Милан - на месте, Ромка работает, живем в квартире, под мостом не спим.

Правда, последняя неделя для меня была несколько напряженной. Дело в том, что наша Даша соизволила немного приболеть. Началось все с обычного кашля в позапрошлую пятницу. А в воскресенье у нее поднялась температура. Мы сначала подумали, что эффект нашего двухдневного шатания по городу, то есть простое переутомление, и дав ей на ночь ложечку сиропа парацетамола и четвертушку "Но-шпы", мы успокоились. В понедельник утром температура снизилась до 37, и естественно, в садик я ее не отправила. Туда отдуваться за себя и свою сестру был послан один Митька. Он же, ни сколько не расстроенный таким поворотом дела, весело кинул нам через плечо "Чао" и вприпрыжку, обгоняя ведущего его в детский сад папочку помчался вниз по лестнице. А Дарья, гордая тем, что так-таки выпала ей честь остаться со мной дома, не смотря на свой дикий кашель, потребовав с меня банку колы и "пататине фритте" (картошку - фри), с энтузиазмом принялась за милое ее сердцу занятие: выцарапывание видеокассет из их обложек, то и дело вставляя их в видеомагнитофон и исследуя на "хочу" и "не хочу". А я, тем временем, навела небольшой марафет в нашей квартире и, убедившись, что мое чадо по уши ушло в свое увлекательное занятие, потихоньку проскользнула в другую комнату и включила компьютер. И, усевшись в удобное кожаное кресло, влупилась в монитор и обрадовалась, что, не смотря ни на что, все-таки могу заняться своим излюбленным "Фотошопом", то есть редактированием фотографий, что значит: убиранием трещинок, пятнышек, подкрашивание глазок, ротиков, челочек, в большинстве случаев конечно себе. А что вы смеетесь? А для чего, по-вашему, еще нужен "Фотошоп", если с помощью него не сделать красавицей себя - любимую.

Так вот, только я удобно развалившись в уютном кресле запустила свою программу, как тотчас прискакала моя болящая доча. И, узрев ярко светящийся экран монитора, тут же потребовала включить ей какой-нибудь мультик, и уголки ее милого ротика при этом медленно поползли вниз, угрожая мне, в случае неповиновения, устроить небольшую истерику. А так как больных раздражать - это то же самое масло в огонь плескать, я вынуждена была капитулировать с места ожидаемого сражения. А моё, чрезвычайно довольное собой чадо, уютно устроившись в мягком кожаном кресле, с довольной миной на лице уткнулось в монитор, то и дело, подгоняя меня шевелиться быстрее. И тут я поняла, что в дни пребывания моего чада в болезненном состоянии "Фотошопа" мне не видать как собственных ушей. И я, поставив под нос этому заядлому киноману банку колы и пакетик с "попкорном", взяла с тумбочки мирно лежащие там учебник, тетрадку и ручку и пошла в другую комнату, пополнять свою коллекцию знаний по итальянскому языку.

Конечно, ангельского терпения моего чада хватало лишь на три или четыре мультика. И уже, через полчаса, оставив у компьютера недопитую колу и ворох ровным слоем разбросанного по креслу и другому близлежащему пространству, недоеденного "попкорна", оно покинуло свое приватизированное место и удалилось разгребать свои игрушки.

Но когда я, осторожно проскользнув к компьютеру, и, стараясь действовать как можно тише, запустила свою программу, словно по волшебству, у меня перед носом вновь возник мой ангелочек и с невинным видом снова что-нибудь с меня требовал: то поесть, то попить, то поспать, то просто покачать его на руках. И так все три дня с понедельника до среды я, словно тень должна была следовать за моим болящим чадом попятам и исполнять все ее капризы. Ну а когда приходил из садика ее старший братец, то сразу же, безоговорочно садился за компьютер и, не покидая его до папиного прихода, играл во всевозможные игрушки, какие только есть в его распоряжении.

И когда в очередной раз я увидела на градуснике отмеченное ртутью деление 37, то решила: "Все! Либо начинаю давать антибиотики, либо веду к доктору" Благо, была среда, а как раз по средам у нашего врача с четырех часов время приема заболевших деток. Решив, что антибиотики могут и до вечера подождать, я потащила мою, орущую "не хочу к врачу", дочу в детский садик, в надежде: авось в их продвинутой медицине найдется что-нибудь получше наших противных антибиотиков.

И оказалось: не зря. Признав у моей дочери ни что иное как катар, наша врачиха выписала нам "Флюимучил", и наказав пить его 5-6 дней и ничего больше, отпустила нас с миром. И с мыслью о том, что средство с болезнью найдено, я с облегчением вздохнула и, схватив обоих деток (еще и Митьку из садика) помчалась в ближайшую аптеку за выписанной нам "панацеей". По протянутому мной рецепту продавщица выдала нам небольшую синенькую коробочку с 30-ю пакетиками с порошком светло-оранжевого цвета, который надо было растворить в воде и выпить. И когда я, по всем правилам, растворила в воде содержимое такого пакетика, то получилось нечто похожее на апельсиновый напиток, не имеющий ничего общего с этим противным, тошнотворным названием "антибиотик", который мое болящее чадо с огромным удовольствием выглотало в один момент.

А так как Дарья начала принимать это чудодейственное лекарство и, тем самым, встало на путь выздоровления, то на следующий день я все же решила упрочить свое влияние над ней, заявив, что тоже имею полное право хотя бы час в день просидеть на мягком, удобном кожаном кресле, уткнувшись в светящийся монитор. И после некоторых препирательств мое милое дитятко сдалось и, огрызнувшись мне, что после этого моего "Шотофопа" оно непременно будет смотреть мультики с "попкорном" и "колой", обиженно выпятив нижнюю губу, ушло в свою комнату играть в игрушки. Тем самым я вновь могла заняться разукрашиванием своих физиономий.

Нет, все-таки хорошая игрушка "Фотошоп-6"! Столько возможностей приукрасить, исказить, изобразить совершенно в другом свете этот наш серый скучный мир. Вот представьте себе: вам по уши надоело зудение и вопение ваших ненаглядных чад и до смерти не хочется в качестве наведения порядка повышать на них голос, или вытаскивать откуда-нибудь из-под кровати и брать в руки увесистый ремень их папаши. Вместо всего этого, вы включаете компьютер, запускаете "Фотошоп-6", открываете одну из фотографий с их изображением и с превеликим удовольствием пририсовываете своим чадам огромные обезьяньи уши и длиннющие языки. А любимому мужу, когда он начинает ворчать на вас, за то, что вы впялились в монитор, вместо того, чтобы следить за родненькими детками, которые своим ревом нарушают его драгоценный покой, злорадно украшаете его силуэт длиннющим хвостом с пушистой кисточкой на конце, черными копытами и маленькими острыми рожками на голове. А потом все это распечатываете крупным планом и вывешиваете в красный угол на стену. И пусть они потом любуются на свои изображения.

Вообще-то не думайте, что я всегда такая злорадно - пакостная, нет, только изредка. А вообще-то я белая и пушистая. И если меня не гладить против шерсти, то и дело, утверждая, что после очередной порции пиццы я опять поправилась, то, оттаяв, я могу и цветочек в петлицах пририсовать.

Так вот, возвращаясь к своим меркантильным делам, я целых два дня могла заниматься своим увлекательнейшим занятием, то и дело, отвоевывая у дочери по часу драгоценного компьютерного времени.

Ну а в субботу, как обычно мы рванули в город на рынок. И, накупив там слив, персиков, черешен и винограду в немереных количествах, и, естественно, прокатив наших деток на всех встретившихся нам на пути качелях вернулись домой.

Дома же я первым делом перемыла все, купленные нами фрукты и украсила ими весь стол, аккуратно разложив их по вазочкам. И тут в очередной раз объевшись сочной, сладкой лоснящейся от спелости бордово-черной черешней, я вдруг поняла от чего у меня перехватывает в горле и начинают опухать небо и губы. Я то все кляла дико разросшуюся вокруг итальянскую растительность вместе с ее цветами и рьяно пахнущей их пыльцой, а у меня просто-напросто диатез от черешни. Я схватилась за голову. Это сколько же надо было слопать этой наивкуснейшей ягоды, чтобы от нее выработался диатез. И тогда, вдоволь напившись водой, я начала пробовать на себе действие всех остальных фруктов, с нетерпением ожидая их реакции на свой организм. Но ни один из купленных нами ингредиентов не вызывал у меня какой-нибудь подобной реакции. И я вот уже второй день хожу и грустно поглядываю на, стоящую на столе, огромную вазу полную моей любимой черешни, то и дело отщипывая по ягодке от мирно лежащей рядом грозди невзрачного спелого желтого винограда. Согласитесь: ЖУТЬ!

А в остальном, у нас полный порядок. У Дарьи температуры уже нет и завтра она пойдет вместе с Димкой в детский сад. А то она дома от одиночества философствовать начала. Вот, например, представьте себе: Дарья сидит на полу и, укладывая своего непослушного львенка (небольшую плюшевую игрушку) спать, усердно заворачивает его в полотенца. Я тоже чем-то там занимаюсь, уже не помню, да это и не важно. Вдруг с улицы доносится чей-то жутко громкий бас.
Дарья: - Мама, это тетя кричит?
Я: - Нет, не тетя.
Дарья, философски: - А-а, значит дядя. - И снова уткнулась в своего львенка.
После минутного молчания Дарья: - С бородой?
Я: - Не знаю.
Дарья: - А-а, без бороды. - Заключила она, и дальше упаковывать несчастного львенка в кипу полотенец.

Так что пусть завтра дует в садик и там поражает всех своими философскими выводами, а то воспитательницы по ней, наверное, уже соскучились. Она у них там звезда номер один. Как ни приду за ними в садик, она все время у кого-нибудь из них на ручках сидит.

Да и я отдохну от этого сумасшедшего воскресенья. А то, как воскресенье, так нас вечно куда-нибудь черти несут. Вот вчера, хоть и зарекались мы далеко не ходить по 33-х градусной жаре, а все же четыре часа прошатались. И естественно первым делом мы пошли в парк, на карусели, а то, как же наши несчастные дети без каруселей воскресенье переживут. И проторчав там, около часа, твердо решили идти домой. Но почему-то обратно той же дорогой, по которой мы пришли в этот парк, никто из нас идти не захотел. Словно затмение, какое нашло на всю нашу семейку. И естественно мы пошли другим путем, более длинным, опять же, дав друг другу слово, что на проходящие мимо "Макдональдсы" даже смотреть не будем. Но стоило нам только приблизиться, не к "Макдональдсу", нет, к указателю с местонахождением этого "Макдональдса", как опять же, словно по волшебству, ноги сами, против нашего желания, повернули по направлению, указанному на плакате. И мы под радостные крики наших деток, с возгласами "не хотим в "Макдональдс", подошли к ярко раскрашенным его дверям. Но так как мы проявили изрядное рвение в нашем походе, то пришли слишком рано. "Макдональдс" только-только начал открываться, и нас очень вежливо попросили прогуляться еще минут десять, до полного его открытия. А раз площадь, рядом с которой находился этот самый "Макдональдс" называлась Сант-Эусторджио, то естественно мы, изучив заранее некоторые из достопримечательностей Милана, сделали вывод, что где-то неподалеку должна находиться и сама довольно известная и старинная церковь Сант-Эусторджио. И решили, во что бы то ни стало, осмотреть этот старинный храм.

Завернув за первый попавшийся на пути угол "Макдональдса", мы действительно увидели небольшую аккуратную церковь, стоявшую в центре небольшой площади. Видно было, что церковь недавно реставрировалась. Она вся сияла новизной красок, а с правой ее стороны, кое-где еще красовались не убранные во время строительные леса.

Перед фасадом церкви, на уютных деревянных скамеечках лениво потягивалось несколько человек, наслаждаясь еще невыветрившейся утренней прохладой.

И мы тоже сначала подумали к ним присоединиться и в полудремотном состоянии выждать эти самые десять минут. Но, увидев, что огромные деревянные двери церкви открыты, и через них входят и выходят точно такие же, ничем не отличающиеся от нас, двуногие существа, мы тоже решили войти туда, авось нас там не съедят. А в церкви как раз шла служба. И небольшой женский хор ангельскими голосами исполнял что-то очень красивое. Постояв немного при входе и послушав их божественные голоса, мы потихоньку вошли в довольно обширный зал. Большая его часть была уставлена низенькими длинными скамеечками, все места которых были сплошь заняты прихожанами всех возрастов, от мала до велика. У самого алтаря сидело несколько служителей церкви, и все без исключения в белом, как служители, так и хор. Когда хор смолк, один из служителей встал и начал произносить на распев какую-то молитву. А так как мы все равно бы ничего не поняли, то это позволило нам отвлечься и пройтись вдоль стен, увешанных прекрасными старинными полотнами, изображавшими жизнь и муки святых. И в сопровождении нескольких таких же, как мы, любопытных зевак, мы позволили себе сделать пару - тройку снимков церковной живописи. И, не поймав на себе ни одного осуждающего взгляда, а даже некоторый интерес среди присутствующих там граждан, мы преспокойно удалились в, ожидающий нас за углом, "Макдональдс".

Неплохо подзаправившись гамбургерами, чизбургерами и картошкой-фри, мы покинули это уютное заведение, решив сразу же направиться прямо к дому, так как был уже первый час дня и солнце начало припекать очень даже не по-детски. И тут на нас снова нашло затмение. Вместо того, чтобы сесть на какой-нибудь из общественных транспортов и в считанные минуты доехать домой мы, вдруг, начали выбирать "кратчайший" путь из многочисленных улочек и переулков Милана, который бы вывел нас прямо к нашему подъезду. Видимо это от, нависшей над городом, духоты наши мозги начали потихоньку плавиться. В общем, мы по этому "кратчайшему" пути плутали еще примерно час мимо каких-то мусорок, полу развалившихся заколоченных домов и трущоб, пока не вышли к высокому забору, за которым громко играла музыка, был слышен плеск воды и веселый смех ребятишек. Мы подошли поближе и заглянули в широкие чуть прикрытые ворота, рядом с которыми красовалось маленькое окошечко с надписью "касса". Оказалось, мы набрели на огромный городской бассейн, про который мне как-то говорила Элита (моя знакомая из Прибалтики, с которой я не так давно познакомилась). И как там было красиво. Два больших, отделанных мраморной плиткой, овальных бассейна манили прозрачной голубизной своих вод. Под зелеными кронами раскидистых деревьев на лежаках, полотенцах и просто на зеленой травке в полном беспорядке валялись загорелые тела отдыхающих, тут же, вокруг них носилась толпа ребятишек, с разбегу ныряя в прохладную воду. И все это, открывшееся нашему взору, великолепие ну никак не гармонировало с окружающей его свалкой и полуразвалившимися домами. И нам вдруг так захотелось присоединиться к млеющему под ярким солнышком местному населению, что в этот раз мы не стали давать себе никаких слов, а просто поклялись в следующее воскресенье обязательно прийти туда и разбавить бронзовый итальянский загар нашими сибирскими мраморными телами. После чего мы, глубоко вздохнув почапали домой, чтобы поскорее встать под прохладный домашний душ. И спустя еще полчаса, мы уже, вымотанные, изможденные и полусонные, медленно тащились по лестнице на наш четвертый этаж.

 
Вернуться в начало письма