Письмо N 26


Итак, день второй.

Встав рано утром, и быстро позавтракав, мы, захватив с собой Бориса - старшего кинулись взирать на достоинства Ватикана.

Длиннющая очередь, чуть больше полкилометра, двигалась довольно быстро вдоль высоченной стены, ограждавшей владения этого "маленького королевства". И встав в ее конец, мы дружно поплелись вслед за такими же как мы, жаждущими взглянуть в глаза Прекрасному. В течение всего пути мы ни минуты не стояли на месте и уже через четверть часа вошли на территорию самого маленького государства в мире. Отстояв еще столько же в гигантской очереди за билетами, мы, направляемые потоками туристов, подошли к таможне. Честно выгрузив на движущуюся ленту все наше имущество: фотоаппарат и два сотовых телефона мы прошли небольшие металлические ворота, как в аэропорту. И, так как у нас ничего не загрохотало, не зазвенело и не забрякало, очень доброжелательный таможенник пригласил нас, то есть меня, Димку и Бориса, пройти дальше и подняться на второй этаж, непосредственно в музеи Ватикана. А Рому с Дарьей в коляске любезно проводил к лифту, где уже скопилось человек шесть таких же как и он, с колясками.

И мы пошли из зала в зал по узким коридорам и винтовым лесенкам огромного Ватиканского музея, рассматривая на ходу огромные старинные вазы с сюжетами военных подвигов и мирной жизни древних римлян.

Высоченные потолки, украшенные причудливыми узорами, какой-то необыкновенной мощью нависали над нами, узкие крутые винтовые лестницы словно в бездонную пропасть манили за собой. И в самой атмосфере вокруг нас витало что-то величественное и таинственное, с каждым шагом, все более и более напоминающее нам, что мы здесь всего лишь гости, временные прохожие в этом бессмертном царстве силуэтов и теней прошлого. Ой, что-то меня понесло. Вы уж простите, меня иногда заносит, это типа как у Некрасова: ":коня на скаку остановит:", нет, кажется это не из той оперы, скорее у Гоголя: ":Эх Русь, куда несешься ты:". Нет, кажется тоже не оттуда. Ну да ладно, бог с ней, с этой оперой. Дело в том, что тогда нам действительно так показалось. Даже дети притихли ошарашенные приглушенным эхом, доносившимся откуда-то свысока. А со всех сторон, гордо подняв голову или вальяжно расположившись на шикарных ложах, взирали на нас, словно на проползающих мимо муравьев, многочисленные статуи богов и богинь.

Вот в одной из арок, медленно счищая с себя грязь после длительных состязаний, вальяжно стоит и томно взирает на мир бренный древнегреческий атлет Лисипп.Чуть дальше, в окружении могущественных богов и прекрасных богинь, виднеется до боли знакомый, из учебников истории, силуэт Аполлона Бельведерского, который гордо откинув со лба свои волнистые локоны, легким движением руки подхватил свой плащ и, словно натягивая упругую тетиву лука, устремил свой взгляд куда-то вдаль в поисках мишени. И представляете, ему уже 2003 года.

С ним по соседству в одной из арок, в окружении двух могучих атлетов с серьезными намерениями, расположился Персей, в одной руке победоносно поднимающий голову медузы Горгоны, другой крепко сжимающий свой героический меч.
Очаровательная богиня Венера о чем-то мило беседует с пухленьким симпатичным ангелочком, кокетливо укрываясь тончайшим палантином.
Очень живописная скульптурная группа Троянского жреца Лаокоона со своими сыновьями Афанадом и Полидором, которых, за то, что они отговаривали своих земляков принять в дар Троянского коня, боги, болевшие за греков, осудили на смерть, послав на них с моря двух гигантских змей, удушивших героев ( увы, но так гласит легенда). Представляете, с ума можно сойти: боги болевшие за греков, боги болевшие за Трою, за римлян: Создается ощущение, что земляне словно пешки в игре Всевышних, словно шахматные фигуры. Кто-то захотел свыше сыграть одну парию и расставил их в определенном порядке. А другой, которому это пришлось не по нраву, взял и переставил фигуры, убрав с поля всех несогласных с ним. Ну это так, лирическое отступление. Продолжаю повествование.

Прекрасная Ареадна, в ожидании своего героя, тихо дремлет в окружении муз и поэтов. И толпы маленьких ангелочков в каждом зале. И насмотревшись на этих богов и богинь, воинов, атлетов и императоров - их потомков, я подошла к Роману и говорю: "вот представь себе, что когда-то в своей прошлой жизни ты был, например, Аполлоном. Ну, а я какой-нибудь богиней, или музой. И стоим мы сейчас в какой-нибудь из этих арок, смотрим друг на друга и сами себя не узнаем". А он мне: "Ну, на счет тебя, я не знаю. Зато, сам я точно знаю кем был". Я: "Кем?", удивленно уставившись на него. Он: "Самым ужасным из всех грешников, что были когда-то". Я: "Почему?". Он: " Ну, а за что, спрашивается, тогда мне в наказание боги послали такую жену, которая таскает меня по музеям, нет чтобы спокойно посидеть, пивка выпить. Покоя от нее нет. Вон, уже все ноги стер". Представляете, какой паразит! Я ему: "Аполлон!". А он мне?! Спасибо, хоть какой-нибудь медузой Горгоной не обозвал.

И тут как по заказу, видно ошалев от такого количества статуй и статуэток, а может и вспомнив, что о слишком продолжительном своем прекрасном поведении, Дарья содрав со своих волос две своих резинки, которыми были завязаны два ее очаровательных хвостика, закатила скандал на темы: "Где моя зеленая резинка, она только что была у меня в руке. Быстро всем на пол в поисках моей любимой резиночки и отжиматься, пока не найдете!" . Естественно, мы все хором, включая Бориса, принялись ее успокаивать, внушая, что в такой толпе просто невозможно найти ее драгоценную резиночку. Но она не унималась, слезы катились ручьем, и по всем залам раздавалось ее визгливое эхо. Находившиеся там толпы туристов, дабы расслышать голоса своих гидов, тоже несколько повысили свои тона, и в результате там поднялся такой гомон, что, наверное, если бы статуи могли шевелиться, то они, непременно, поспешили бы заткнуть свои уши. И нам, как зачинщикам этого многоголосного шквала, пришлось несколько прибавить шаг и покинуть место потери злосчастных резиночек, клятвенно пообещав дочери накупить в ближайшем магазине целую гору точно таких же зелененьких.

И, избегая повторных взрывов эмоций со стороны наших чад, мы, увеличив темп галопом пронеслись сквозь еще кучи залов со скульптурами героев древности, старинных географических карт, изображавших бывшие владения Католической церкви, а так же крупнейших городов Италии. С множеством прекрасных гобеленов, описывающих картины библейской жизни, и вошли в следующую часть Ватиканского музея, полностью всю расписанную живописью, работы таких великих художников, как Рафаэль, Росселли, Микеланджело. А тут, как раз, под попой у Дарьи обнаружилась та самая пропавшая зеленая резиночка, и жутко обрадовавшись она снизошла до нас и позволила несколько снизить темп нашего пробега по залам Ватикана.

И вновь, со всех сторон, с полов, со стен и даже с потолка на нас взирали толпы ангелочков и ангелов, архангелов, богов, мадонн с младенцами и почтенных седовласых старцев. И, медленно влекомые толпой неизвестно куда, по длинным расписанным коридорам и просторным залам, мы уже, честно говоря, не соображали куда мы идем и где же, наконец, выход. Нет, все-таки в таком темпе, в котором проходят экскурсии по такого рода музеям, что-либо конкретно разглядеть и запомнить просто невозможно. И естественно по ходу дела, у Дарьи периодически исчезала ее любимая зеленая резиночка, потом таинственным образом она вновь возникала у нее в руках, снова терялась. Все имеющиеся у нас в наличии головы шли кругом от духоты, гомона, толкотни и кучи, свисающих над нами, обнаженных тел с кинжалами, копьями, щитами и лавровыми венками. И когда, наш прелестный ангелочек в коляске окончательно потерял свою единственную радость в жизни - зеленую резиночку, мы очень обрадовались. И похоже не только мы, но и все наше окружение, включая живописных персонажей на стенах. А Дарья, видя нашу всеобщую радость, быстро успокоилась и уснула. И мы подумали: Какое счастье, что Димка уже вырос из этого крикливого возраста, и если уж закатывает нам истерики, то по существу. А так как ни чего похожего на "по существу ему пока не встречалось, он вел себя по сравнению с Дарьей просто великолепно.

И вот, когда всё вокруг начало потихоньку сбавлять тон, росписи на стенах стали более спокойными и менее красноречивыми, когда вдали маячили какие-то узенькие лесенки и тихие коридорчики, обещавшие выход хоть куда-нибудь, но подальше от этих шумных и душных залов, поближе к свежему воздуху, словно гром среди ясного неба, откуда-то с потолка, прозвучал твердый женский голос, который призвал всю, плавно текущую по коридорам толпу к порядку и попросил соблюдать тишину и убрать подальше фотоаппараты. Оказалось, мы только приближались к сердцу Ватиканского музея "Сикстинской капелле". И так как это все же очень чувствительный орган, то ни громко разговаривать, ни фотографировать, ни, тем более закатывать истерики строго воспрещается. Пройдя еще несколько минут под наставления грозной тётеньки, мы вошли в полумрак, битком набитого туристами, большого зала с высоченным сводом. В самом начале этого зала, возвышалось довольно внушительных размеров распятие.

И снова со всех сторон на нас обрушились толпы обнаженных пухленьких младенцев, красноречивые взгляды пышнотелых мадонн и девиц с роскошными грудями и томными лицами, обрамленными золотистыми копнами волос; мощных мускулистых мужчин в легких, едва прикрывающих плоть одеяниях, кучи легких белых облачков, и все это на фоне нежно голубого неба. Для поддержания надлежащей тишины и покоя, возле распятия, руки в боки и ноги на ширину плеч, гордо взирая на всю проходящую мимо толпу, стояли четверо полицейских и, то и дело, сгоняли со ступенек алтаря с распятием присевших туда от усталости туристов, покрикивая на всех что-то на счет соблюдения тишины. Не смотря на строжайший запрет, то и дело щелкали затворы фотоаппаратов, правда без вспышек. Ну и конечно же я, под прикрытием широченной спины своего благоверного, не примянула сделать пару-тройку фотографий, что-нибудь да и получится в такой темноте. Пройдя весь зал и вдоволь налюбовавшись возвышенными фантазиями Гениальных художников прошлого, мы, наконец, оказались в небольшом коридоре и с радостью зашагали вперед, на встречу свежему воздуху.

И уже через некоторое время, мы, отпустив, выбившегося из сил Бориса домой отдыхать, важно вышагивали по чистеньким, уютным, маленьким улочкам славного города Рима в поисках какого-нибудь симпатичного кафе, где бы можно было хорошенько набить наши опустевшие желудки. Но почти все бары, пиццерии и кафе были либо закрыты на ферию, то есть на время летних отпусков, либо полны народа. И пришлось нам проходить этак еще полчаса, пока мы не наткнулись на почти пустой, видно недавно открывшийся маленький уютный ресторанчик, где, узрев в нас очень изголодавшихся туристом, мигом предложили меню, из которого мы выбрали обворожительные "спагетти алла Романа" с грибами, креветками и морскими тварями типа устриц, "спагетти алла карбонара" с поджаренной грудинкой, "картофель фри" и очень вкусную пиццу "Прошутто э фунги" (с ветчиной и грибами). И запив все эти наивкуснейшие кушанья пивом, водой и домашним красным вином, мы резвой походкой двинулись на встречу завоеванию Рима.

И пошли мы прямиком по древним улочкам с булыжной мостовой мимо известнейших исторических мест и старинных памятников к Колизею. Уж так мне не терпелось его посмотреть, словно это была мечта всей моей жизни. Правда Ромка не примянул высказать свою точку зрения по этому поводу, что у меня, что ни день то новая мечта, и непременно всей моей жизни. И тем ни менее, не взирая на все упреки с его стороны, я потащила свое семейство навстречу своей новой мечте.

Шагая по тихим почти безлюдным улочкам мы вышли к просторной площади Испании "Пьяцца ди Спанья", с красивым фонтаном посреди нее в виде лодочки, который так и называется "Фонтан делла Баркачча" (фонтан лодочки). И что интересно, в любом римском фонтане, да и не только фонтане, но и небольших колонках для воды, это повелось еще с древнего Рима, течет чистая питьевая вода, которая берет начало с горных рек. Представьте себе, еще до нашей эры полководцем Агриппой был построен первый акведук "Вода Девы", который поил жителей Рима чистейшей горной водой.

От фонтана вверх к церкви Святейшей Троицы на Холмах ведет широченная Испанская лестница, построенная в 1726 году Франческо де Санктис, на которой раз в году, весной проходит знаменитая выставка азалий, и она вся украшается тысячами разноцветных цветов. Говорят, незабываемое зрелище. И тут, наши, уже отошедшие от суматохи ватиканских музеев, гаврики узрели на одной из сторон площади несколько запряженных лошадьми экскурсионных карет и естественно в один голос завопили "хочу кататься". Ну, понимаете, от такого соблазна, как проехаться по Риму в упряжке лошадей редко кто устоит, и мы, с такими как и у наших деток, горящими от восторга глазами быстренько перебежали площадь и подошли к одной из упряжек. Но, как только мы узнали цену одного часа экскурсии на таком необычном виде транспорта, наш азарт сразу же куда-то испарился. Не буду говорить громко, скажу по секрету, шепотом: одна одночасовая поездка стоит ... стоит... гм, гм, гм : вот видите даже сейчас это произносится с большим трудом и оглядками по всем близлежащим сторонам, короче ладно: она стоит 300000 лир!!! 150 баксов!!! Ну естественно мы сделали постные лица, будто нас это нисколечко не волнует, подумаешь невидаль - кататься в каретах, мы может каждый день, а то и по пять раз в день в них катаемся, и они нам до чертиков надоели, и нас в них ужасно укачивает. И вообще, мы сторонники здоровой ходьбы трусцой! И своевременно пообещав детям вместо поездки купить вот такую игрушку, да чего там игрушку, за такие деньги кучу всяких разных игрушек, чем вовремя затушили, готовые уже было разгореться страсти по каретам, мы, кинув последний взгляд на стоящих мирно и скучающих без пассажиров, лошадок, гордо подняв головы, удалились.

И пройдя еще по нескольким улочкам мы вышли на площадь Ротонда (круглую) к Пантеону "Храму всех Святых", в которых нам посоветовали сходить Настя с Борисом. Честно говоря, незабываемое зрелище. Огромной величины полукруглый купол с отверстием точно посредине, покоится только лишь на стенах Храма, совершенно без какой-либо иной опоры. Ну и естественно, (нет, вы заметили: мне уже "естественно") внутри весь отделан статуями, канделябрами и росписями на стенах. Обойдя внутри весь Храм и немного пофотографировав, подгоняемое мной, вперед к Колизею наше семейство, двинулось дальше. И через несколько метров, каждый из его состава снова начал качать права. Выяснилось, что и у наших деток есть мечта жизни, им срочно надо поесть Римского мороженого, без него у них почему-то у обоих разом кончается бензин и они не могут идти дальше. Ладно, зашли в кафе, поели мороженого. Моему мужу срочно на каждом углу вдруг требовалось останавливаться и досконально изучать карту Рима, так как он вдруг почувствовал себя главнокомандующим нашего маленького отряда, а естественно, какой он главнокомандующий без досконального знания предстоящего нам маршрута, тем более как выяснилось, это тоже мечта, только всей его жизни. И опять же у каждого проходимого нами фонтанчика, а их в Риме великое множество, надо было останавливаться и проверять, действительно ли там течет горная питьевая вода, и не нужно ли ее отнести в какую-нибудь лабораторию для анализа. И этим остановкам, изучениям, капризам и фонтанчикам не было конца. А время уже близилось к вечеру. И после очередной остановки я наконец поняла, что мы ведь можем так и не дойти до Колизея. И возопила: "Сколько можно! Я хочу в Колизей!", тем самым сделав надрыв в наших дипломатических отношениях, но все же ускорив темп нашей ходьбы.

И вот так немного надувшись друг на друга, мы миновали огромный центральный городской фонтан Треви, построенный Никколо Сальви, в центре которого окруженный скалами, на большой раковине стоит Нептун. Раковину влекут за собой морские кони, сопровождаемые с обеих сторон Тритонами. Очень красиво. Далее несколько действующих очень красивых храмов со старинными памятниками перед ними. Мимо вышеописанной "печатной машинки" Витториано, мимо Колонны Трояна, высоченной стелы из белого мрамора, воздвигнутой в 113 году до н.э., поверхность которой покрывает рельефная лента, изображающая эпизоды войны Трояна против даков. Только чтобы осмотреть все эти эпизоды, без пожарного крана, однако, не обойтись, да и его еще, наверное, не хватило бы. И к моей великой радости, ужасно уставшие, вышли мы, наконец-то, на проспект, ведущий прямо к Колизею. И так как окружавшие нас со всех сторон руины были уже нами осмотрены еще вчера, то мы полностью окунулись в ворчание, зудение и вопение, выплескивая тем самым, накопившуюся в нас за день, усталость.
- Вы что претесь по проезжей части, места для вас больше нет, что ли? - Видя как Ромка с коляской тихонько съехал с тротуара и направился прямо к центру дороги, заворчала я.
- Разуй глаза, дорога перекрыта. - Буркнул Ромка.

Подняв голову и оглянувшись вокруг я увидела, действительно, после поворота, по всей ширине дороги рядком были поставлены аккуратные, низенькие полукруглые столбики. Но какая женщина, будучи неправой, признается в том, что она не права. И я не исключение.
- Ну и что, все равно по дороге ходить нельзя, ты чему детей учишь - уже с трудом шевеля ногами, а так же и своим мозгом, выпалила я.
- Эх ты лох трамвайный! - Слегка покосившись на меня, хмыкнул Ромка.
- Может я и лох, но это не дает тебе права оскорблять меня. - Огрызнулась я. - Вон по тротуару тоже идут лохи, ну и что?

И так, слово за слово, мы окончательно разругались, но оказалось, что не мы единственные, кто выяснял отношения, подходя к Колизею. И наши знакомые и знакомые их знакомых, так же как мы, оставляя напоследок осмотр Колизея, и весь день прошарившись по городу в поисках архитектурных памятников, подходили к нему уже без всяких сил и ничего не соображая, и тем самым раздражаясь от каждой мелочи и каждого сказанного невпопад слова. Но так как Колизей - Это Колизей, и осмотреть его все равно надо, они так или иначе, упорно двигались дальше. Так что последние метров двести до этого монументального сооружения казались какими-то заколдованными.

И подойдя к Колизею, мы из последних сил, опустились на высокий каменный бордюр, служивший лавочкой для усталых измотанных туристов. Дети, посидев с нами секунд тридцать, словно карлсоны, завели свои моторчики и понеслись вприпрыжку по мягкой зеленой, ровно постриженной траве газона.
- Может не пойдем в Колизей. - Устало свесив руки, выдохнул Ромка.
- Как это, не пойдем? А моя мечта? - Уставилась я на него.
- А до завтра она не может подождать? Ничего же плохого с ней не случиться.
- Нет. Не может. - Готовая уже снова надуть губы, выпалила я. - Тем более на завтра у меня в планах Собор Святого Петра, а там видел какая очередь?
- О, господи! - Взмолился Ромка. - И за что мне такое наказание! Нет все-таки я был очень великим грешником.
- А еще я хотела на ту мусорку сходить.
- На какую еще мусорку? - Теперь он, в свою очередь, уставился на меня.
- Да вон, на ту. - Я махнула рукой в сторону развалин. - Вот же, только что проходили ее.
- Невежда! Руины!
- Пусть Руины. Все равно свалка. Не могли поаккуратней там все сложить, набросали как попало.
- Да, тебя там не было. Ты бы со своим высокохудожественным вкусом:
- Да, не было! Я бы со своим высокохудожественным вкусом и не так бы все расставила. Да и дети, вон, смотри, носятся, как ошалелые, ни капельки не устали. Ладно, пошли, уже четыре, а нам еще в очередь стоять за билетами.
- Пошли, что ж с тобой поделать. Эй, вы, черти, марш в коляску.

Дашка с Митькой уже успели выбегаться и, услышав призывный глас родного папочки без возражений уселись на свои места. И мы двинулись дальше.

Отстояв с полчаса в гигантской очереди и купив два билета, только для взрослых, так как наших деток посчитали еще слишком маленькими для активного просмотра такого рода заведений, мы вошли в некогда прекрасный памятник архитектуры.

Детки наши сразу соскочили с коляски и запрыгали по огромным круглым каменным глыбам, бывшим колоннам, спокойно лежавшим вдоль полуразрушенных стен арок. И как положено, обойдя весь первый этаж и рассмотрев все арочки, где когда-то рядком сидела и упивалась грызней диких зверей и тумаками гладиаторов, знать Древнего Рима, мы поднялись на лифте и вышли на второй, более узкий этаж, где размещались люди попроще. И мне так кажется, однако знать очень прогадала, что посадила сюда своих подопечных. Отсюда и вид был куда лучше, да и выпущенные на арену дикие звери ни за что бы, не достали.


А под ареной находились множества складских помещений, загонов для животных и комнат, где держали гладиаторов. Только вот ума не приложу, чем все они там дышали? Наверное, было ужасно душно и неуютно. Там же на втором этаже были выставлены некоторые сохранившиеся там статуи героев и богов того времени. Но почему-то строго настрого запрещалось их фотографировать даже без вспышки. Немного странновато, ведь они же стоят на свежем воздухе, не в закрытом помещении, не под колпаком, не в вакууме. И фотоаппарат им не как повредить не может. Смотрят их все, значит эта не какая не военная тайна. Тогда почему? Ведь даже в церквях и закрытых музеях, где строжайший надзор за температурой и влажностью воздуха, везде разрешается фотографировать. Что ж поделаешь, выслушав от строгой тетеньке, узревшей у нас в руках фотоаппарат, строжайший запрет на фотографирование, мы, дабы ее успокоить, спрятали его подальше в футляр и пошли обозревать статуи. Оказывается, когда-то давно, когда Колизей был в самом расцвете, в каждой его арочке, а здесь их ужасно много, стояло по красивейшей статуе богов, богинь, муз и т.д. Но когда строился Ватикан, то все они, как и весь мрамор с Колизея, были раздроблены и пошли на строительство Ватикана. Конечно, это все делалось под лозунгами "Мы на обломках старой веры воздвигаем новую" (знаете, ужасно похоже на ":мы старый мир разрушим до основанья, а затем:"), но все равно, согласитесь - варварство.

Пройдя весь Колизей вдоль и поперек и обозрев со всех сторон, что творится внутри и снаружи, мы, ужасно вымотанные пошли в близлежащее кафе, что-нибудь выпить и кой-куда сходить. Так как эти места для "кой-куда" для вымотанных туристов в Риме, да и пожалуй во всех городах Италии, есть только в кафе и такого рода заведениях. И подходя ближе, с целью расположиться за какой-нибудь свободный столик, мы вдруг услышали раскатистую русскую ругань, за одним из них. Дружно, не сговариваясь, повернули головы в ту сторону и увидели, что двое русских бугаев, набравших, видно, чересчур много бутылок с пивом и естественно не одолев их, ругаются с официантом, что бы тот их забрал обратно. Может быть официант это бы и сделал, здесь в Италии народ очень дружелюбно относится к туристам, если б понял их. Он им говорит, что не понимает, чего они хотят. Он говорит, что знает четыре языка: итальянский, немецкий, французский, английский, но на каком они говорят он не понимает и, растерянно глядя на них, очень просит сконструировать всего лишь одну фразу на каком-нибудь ему известном языке. Ну а эти два "новых русских", свободно владеющих лишь русским и русским матерным, посылая его ко всем чертям, распинаются как могут. И честно говоря, нам почему-то стало стыдно за наших соотечественников. Ну едешь ты в чужую страну, изволь вести себя прилично и выучить хотя бы пару-тройку вежливых слов, хотя бы уж на своем родном языке. И видели бы вы как обрадовался этот официант, когда услышал от нас корявую итальянскую речь. Улыбка во весь рок, глаза сверкают, он от радости чуть не расстелился перед нами.

И выпив принесенное нам пиво, колу и сок для ребятишек, мы, словно близкие друзья, распрощались с официантом и почапали на метро. Откуда, с последней его станции нас и подобрал Борис, приехавший за нами на машине. И спустя несколько минут мы уже мчались по Аппиевой дороге, где когда-то бродил святой Петр, и которая вдохновляла художников и поэтов того времени, прямо к их уютному домику с пальмами.

Ох! Перерыв! Перерыв!

И опять наши детки!

1)

Тут недавно, Элита нам подарила коробку прибалтийских шоколадных конфет, привезенных ей ее родственниками. Так Дарья, как увидела эту коробку, схватила ее, уселась за стол, открыла и говорит:
- Сколько шоколада!!! И это все мне!!!

2) "Любовь"
Купила я Дарье новую кофточку, беленькую такую с симпатичной куколкой на брюхе. Дарья напялила ее, долго-долго крутилась перед зеркалом, потом заявила:
- Мама, смотри!
Я: - Угу!
Дарья: - Наконец-то, мама, я тебя люблю!

3) "Дети по заказу"
Дима с Дашей сидят за столом, ужинают. Дашка сидит кривляется, Димка лопает за двоих, только ложка мелькает. Съел, вышел из-за стола, сел на диван и с чувством достоинства заявляет: - Мама, посмотри, как я все съел.
Я: - Молодец.
Дима: - Да, я специальный послушный мальчик! И не вредный!
Дарья: - А я!?
Дима: - А ты тоже послушная, только чуть-чуть вредная.

Вот пожалуй и все!

 
Вернуться в начало письма